К сожалению, все они попадали на ложе матриарх сломленными и запуганными, движимыми лишь одной целью — поразить госпожу своим мастерством в сфере любовных утех и возвысится над остальными. Особо отличившимся даровали свободу и щедрое вознаграждение, и среди обитателей гарема ходила практически религиозная легенда о том, что можно стать вольным спутником прекрасной Лаэртии, которая будет относиться к избраннику, как к равному, и подарит ему дочерей.

Вторая легенда запугивала вероятностью оказаться худшим, и в лучшем случае быть сосланным в шахты, а в худшем — попасть в руки Латимы Лучезарной, чей поцелуй несет в себе смерть.

Лаэртия презрительно улыбнулась. Это дрожащее племя запуганных самцов не догадывалось, что Латима не посмотрит в их сторону даже в том случае, если настанет конец времен и они останутся последними мужчинами на земле. В этом они с подругой были похожи: обе питали слабость к сильным мужчинам, тем самым, которых в гареме не оставалось по определению.

После Ария матриарх тщетно искала в каждом из новых кандидатов черты погибшего спутника жизни. Послы, правители, союзники и свободнорожденные вельможи сходили с ума при виде прекрасной королевы и даже сочетали в себе некоторые черты характера Ария, но никто из них не был готов мириться с превосходством женщины. Вступать в изматывающую конфронтацию Лаэртия не собиралась, прошли те времена, когда она находила в этом интерес.

…Плечи юного наложника поникли, когда он замер в дверях, но матриарх уже утратила к нему интерес и стерла из памяти угольно-черный умоляющий взгляд. Если спустя декаду он вновь окажется на ее ложе, Лаэр даже не вспомнит, что это второй раз. Все они практически на одно лицо, умоляющий взгляд и с одинаковым набором заученных ласк без проявления какой-либо фантазии. Молодой мужчина шагнул за дверь, так и не удостоившись взгляда правительницы, а Лаэр вышла на обширную лоджию своих покоев. Порыв ветра принес заливистый смех малышки Ксении и стук деревянных мечей — как раз настало время тренировки принцессы с наставником. Губы матриарх тронула теплая улыбка, но тут же она вспомнила о том, что придется провести с дочерью беседу. Верховная наставница не справлялась, а маленькая Ксена шести зим от роду не поддавалась воспитанию, забавно смущалась перед мужчинами-тренерами и часто сбегала играть с детьми дворцовой челяди, среди которых не было девочек ее возраста, да и юных придворных дочерей Атланты принцесса не жаловала, проявляя практически недетскую агрессию в отношении них. Малышка взяла изысканные черты обоих родителей: светлые глаза и золотые волосы Ария и светлую кожу, а также припухлые губы матери вместе с кошачьим разрезом глаз. Уже сейчас было понятно, что она станет ошеломительной красавицей, по-иному быть и не могло — их раса всегда была самой прекрасной на земле.

Хранительница покоев замерла за спиной матриарх, отвесив перед этим ритуальный поклон. Лаэртия сразу ощутила ее присутствие, но позволила себе вдоволь насладиться далеким горизонтом и безбрежной гладью спокойного моря с лазурными парусами на рейде под палящим солнцем.

— Прибыла Атлантида Мудрейшая, моя правительница.

— Мама? — Лаэртия непроизвольно пригладила шелковые рукава изумительного платья цвета грозового неба и бросила внимательный взгляд в сферу отражающего полотна. Как и стоило ожидать, подобие ласк от перепуганного наложника никак не отразилось на ее внешности. — Где она?

— В саду, моя матриарх.

— Принеси мою диадему и распорядись подать охлаждающий эликсир.

В свои сорок пять зим экс-матриарх Атлантида сохранила кожу и походку юной девушки, полную грации и изящества. Последние зимы ее правления выдались нелегкими, в зеленых глазах таял след еще не до конца сошедшей усталости, но эта тень сразу исчезла под натиском одобрения и гордости, стоило Лаэртии спуститься по сходням и направиться к матери. Молодая матриарх плыла по мощеной аллее дворца, улыбка не тронула ее губы, на чеканном лице не проявилось ни единой эмоции, а работающие в саду мужчины поспешили слиться с деревьями или убраться прочь от ее глаз. Лишь когда она поравнялась с крытой лазурным шелком беседкой, уста атлантской правительницы дрогнули в легкой улыбке, в которой мало кто мог распознать почтение и нежность.

— Мама! — никогда Лаэр еще не удавалось сохранять невозмутимый вид более десяти тени капель Теплые объятия ознаменовали их встречу, и лишь тогда матриарх присела рядом с матерью. Стол был сервирован прохладными напитками и легкими закусками, Атлантида сражалась со временем за свое выносливое стройное тело и не позволяла себе излишеств в еде.

— Моя дочь чем-то огорчена? — обеспокоенно спросила бывшая матриарх, пригубив хмельной виноградный нектар из золоченого кубка. — Тяжелые думы оставили оттиск на твоем челе, и точно так же томится сердце.

— Тоска за Латиму снедает меня изо дня в день, как и опасение, в силу врожденной подлости Аттикуса Фланигуса и его империи самцов, возомнивших себя богами, — Лаэртия не стала говорить о том, что ее сердце истекает кровью, не в силах забыть Ария. Но Атлантида и без того все поняла.

— Воин Белых Снегов, павший смертью храбрых на поле брани презренного Черноземелья, так и не отпустил твой разум. Его голос и осязание в твоей крови и поныне, дочь. От этого ты бежишь в дела империи, подчас забывая про покой и сон, а также не можешь обрести даже временного покоя в руках обитателей своего райского сада.

На последних словах в глазах Атлантиды промелькнул азартный огонек, который не остался незамеченным для ее дочери.

— Выбери себе, кого пожелаешь, при отъезде, мама.

— Абсолютно любого?

— Абсолютно. Для меня десятки их лиц слиты в бесформенный образ.

— Так не может дальше продолжаться, Лаэр, — покачала головой Атлантида. — Твоя душа и тело жаждут чувственного возрождения, но ты намеренно хоронишь себя живьем вслед за Арием. В твоих глазах тень надежды на его возвращение, но нет его больше в мире живых. Ты сама запретила себе познать подобное вновь и так отчаянно от этого бежишь, что делаешь хуже только себе!

— Мой разум не отравлен иллюзиями того, что однажды подобный Арию муж вновь появится на моем жизненном пути и заберет мое сердце, отдав взамен свое. Антал редко ниспосылает подобную благодать дважды, тебе ли об этом не знать, мама. Лишь одному Хроносу ведомо, когда сия печаль покинет сердце.

Их разговор прервало появление дворцовой стражницы, известившей о прибытии Невии из общины Лесных Оцилл. Лаэртия испытала легкий укол беспокойства, подумав о племени арденов, которые испокон века досаждали свободолюбивым охотницам. Нелегко ей было признать бессмысленность мирных переговоров. Если ситуация не изменится в ближайшую зиму, придется навсегда изгнать арденскую орду с территории, подконтрольной Атланте, пока же она просто наблюдала за необъявленной войной племен, поддерживая во всем оцилл и снабжая их оружием для защиты. Матриарх велела провести молодую оциллу в зал для гостей, но вмешалась Атлантида.

— Невия? Дочь Роксаны? Мне не терпится ее увидеть, помню те времена, когда ее детские ручки не зная усталости сжимали меч, а отваге могла позавидовать самая выносливая из моих Пантер. Если ты не против, я жажду пригласить ее за наш стол и вести беседу, не откладывая на потом.

Лаэртия пожала плечами. Скорее всего ничего иного, кроме просьб снадбить стрелами дальнего полета и краткого описания вероятных столкновений она сегодня не услышит. Чем же, интересно, занята сама Роксана?

Юная лесная хищница выглядела взволнованной, но это могло ничего не значить: в присутствии Лаэртии она всегда робела и теряла свою высокомерную спесь. Матриарх едва кивнула на ритуальный поклон оциллы, тогда как Атлантида встретила девушку с распростертыми объятиями.

— Невия Отважная, дай же рассмотреть тебя, дитя!

Лаэр поморщилась и сделала медленный глоток из своего кубка. Она редко позволяла матери тискать себя подобным образом, словно эта нежность могла сойти за слабость, и только философски усмехнулась на стремление бывшей матриарх подарить свою ласку кому-то еще. Ей была практически неведома ревность, но сейчас вторжение Невии неумолимо воровало капли меры масла, которые можно было потратить с толком.